«Знание – сила» с Екатериной Шульман | Эхо

Российская политика глубоко патриархальная и глубоко мужская. Для меня то, что проповедуется как мужское, как российское — это абсолютный тип токсичной маскулинности, совершенно архаичный. Российская власть отнимает у женщин их субъектность и пытается сделать из женщины какой-то инструмент по производству детей, будущих воинов…

Волны эмиграции, которые составляли потенциальную читательскую аудиторию, кратковременны, потому как состоят в основном из русских европейцев. Они, найдя себя в Европе, врастают в неё и постепенно остывают — если не в первом поколении, то во втором, в третьем — к исторической родине и перестают интересоваться русской словесностью…

Есть такая корреляция: если на фронте всё не очень, то выпускают какого-нибудь Медведева или Караганова – и они начинают что-то про бомбу рассказывать. Когда вроде бы очередное взятие сарая происходит успешно или, точнее сказать, разбомбление, то бомбу припрятывают. Есть такое?..

Внутренняя цензура, внутренняя осторожность, внутренняя трусость, внутренняя подобострастность делает гораздо больше в любой журналистике, медиапроектах, театральных проектах, в образовательных проектах — все это делает гораздо больше работы, чем мы можем представить…

Александра Прокопенко: В неформальных практиках участвовали?

Екатерина Шульман: В смысле приглашали ли меня в баню сходить? Нет, не было такого.

Александра Прокопенко: Что же все, когда говорят неформальные практики, почему-то все говорят про баню.

Екатерина Шульман: Либо про баню, либо про коррупцию…

Престиж практически всех интеллектуальных профессий, кроме инженерных, наверное, падает. Престиж силовиков растет. Это не просто престиж, к этому будут привязаны доходы, положение в обществе и способность транслировать свои взгляды на жизнь…

Убийство не было целью средневековой войны. Другое дело, что сегодня формально тоже не убийство цель войны. В Средние века кто-то кого-то обидел, выгнал из дома, например, жену — это уже повод подраться…

Когда мы делаем мемориал памяти погибших в Украине — это городской ритуал. Мемориал памяти погибших в самолете Пригожина — к сожалению, тоже ритуал. У них нет общего института, который бы направлял волю. Люди это делают, потому что чувствуют, что это правильно, бабушка так говорила, друзья так делают…

Надежда на то, что мы ещё сейчас пару лет проживем, придёт свободный рынок, все получат высшее образование и дальше построят хорошую демократию западноевропейского или американского образца, откладывается на бессрочную перспективу…

С прививками ровно такая же аргументация: «Давайте подождем лет 50 и тогда мы сможем сказать, безопасны ли ваши прививки». Такая аргументация часто возникает у людей, которые довольно плохо понимают, как устроен научный биологический процесс…